Всеукраїнський загальнополітичний освітянський тижневик
Персонал Плюс - всеукраїнський тижневик

Финансовый гений Ленина

Парвус является одной из самых таинственных и малоизвестных фигур в окружении Ленина. Парвус сотрудничал с Ганецким, который был теневым казначеем и доверенным лицом Ленина в щекотливых денежных вопросах.

Парвус (он же Гельфанд, он же Москвич) — блестящий финансист и авантюрист международного масштаба, он предложил привлечь деньги немецкого генштаба для финансирования подрывной деятельности большевиков, направленной на вывод Российской империи из войны и на ее окончательный развал. Именно Парвус был автором плана тотального ограбления России и перевода гигант­ских сумм в европейские и американские банки. И именно он, а не Троцкий, уточнил идею перманентной революции.

Парвус скончался вскоре после Ленина, однако следов его огромного личного состояния не смог отыскать даже Сталин...

В 1916 году В.Мен­жинский в газете «Наше эхо», издававшейся в Париже, опубликовал статью, посвященную личности и деятельности Ленина. В статье, в частности, говорилось: «Ленин — это политический иезуит, который в течение многих пет лепит из марксизма все, что ему нужно для данного момента. Ныне он уже совершенно запутался в своих теориях... Ленин — это незаконнорожденное дитя русского абсолютизма, считающее себя единственным претендентом на русский престол, когда тот станет вакантным... Если он когда-нибудь получит власть, то наделает глупостей не меньше, чем Павел I... Ленинисты — это даже не фракция, а какая-то секта или клан партийных конокрадов, пытающихся щелканьем своих кнутов заглушить голос пролетариата». Личность автора статьи, В.Менжинского, заслуживает отдельного разговора. Сразу после захвата власти большевиками он не только оказался в числе представителей этой власти, став первым заместителем «железного Феликса» в ВЧК, наркомом финансов и одним из главных комиссаров «Народного банка», но и пользовался доверием Ленина, который в 1918 году лично назначил его на пост Генерального консула РСФСР в Берлине. Все дореволюционные, иногда весьма резкие высказывания Менжинского о Ленине, о которых тот не мог не знать, остались без последствий. И это при общеизвестной нетерпимости вождя к инакомыслию, злопамятности и глубокой убежденности в собственной непогрешимости. То же самое произошло и с Красиным, который открыто смеялся над поступающими из Цюриха писаниями Ленина. Захватившие власть большевики разрушили все торговые отношения в стране, а на пост наркома торговли был назначен Красин. Именно он был одним из авторов системы «закрытых складов», на которых концентрировались жизненно необходимые товары, но не для продажи, а для распределения.

Или наиболее зловещая и таинственная личность из окружения Ленина — Парвус (настоящая фамилия — Гельфанд), о котором имеет смысл сказать более подробно. Он родился в 1869 году в Могилевской губернии, его детские годы прошли в Одессе. В 1885 году окончил гимназию, а в 1891 году — университет в Базеле, специализируясь на экономике и финансах, работал в банках Германии и Швейцарии. В это же время познакомился с учением Маркса и впервые встретился с Лениным. Он глубоко изучил экономику и финансовую систему России, отметил непримиримые противоречия между различными слоями русского общества, которые могли разрастись от любого, даже незначительного воздействия, обрекая на развал это общество. Что и произошло в 1917 году.

Мысли Парвуса во многом совпадали с намерениями Ленина, хотя они не всегда приходили к единому мнению. Парвус, с позиции финансиста, считал, что мировая революция возможна при одном условии: «штаб» этой революции должен получить контроль над мировой финансовой системой, что, в свою очередь, позволит диктовать и внедрять марксистскую идеологию. Для достижения этой цели необходимо осуществить для начала революцию в одной стране, по возможности богатой, обратить в наличность все ее национальное достояние и, получив таким образом беспрецедентно колоссальную сумму, интегрировать ее под своим контролем в мировую финансовую систему. При этом прагматичный до мозга костей Парвус считал, что систему эту абсолютно не обязательно перестраивать, подгоняя ее под свои цели, совершенно достаточно получить над ней контроль. Тот факт, что мировая финансовая система того времени формировалась исключительно капиталистическими государствами и предназначалась для обслуживания капитализма в чистом виде, мало волновало марксиста Парвуса.

Естественно, получить абсолютно все достояние страны, в которой следовало устроить революцию, и не вступить при этом в конфликт с ее народом, было мало вероятно. На этот случай планировались различные варианты — от демагогических пропагандистских лозунгов до массового террора, прикрытого этими лозунгами. Основное разногласие между Парвусом и Лениным заключалось в том, что Парвус наиболее подходящей страной для осуществления своих планов считал Россию, чье экономическое и политическое состояние он досконально изучил, а Ленин — Швейцарию, несомненное богатство которой волновало воображение его с тех самых пор, когда он там поселился.

Первым поводом, подтолкнувшим Парвуса к выполнению плана именно по его варианту, стало поражение России в войне с Японией. Подобного унижения могучая Российская империя не испытывала, пожалуй, за всю свою историю. Русское общество оказалось расколотым в гораздо большей степени, чем до этой позорно закончившейся войны.

Доверие к правящим кругам было подорвано, глухое брожение кое-где перерастало в открытые выступления. Парвус, как до, так и во время войны игравший роль вдохновителя и организатора своего рода японской «пятой колонны» в России, учел все эти факторы. Ведь именно он инспирировал восстания на крейсере «Очаков» и броненосце «Потемкин», сорвал своевременный выход 2-й Тихоокеанской эскадры, организовав аварию на броненосце «Орел», он разжигал антивоенные и пораженческие настроения в стране и, наконец, именно он был закулисным режиссером и постановщиком печально знаменитого воскресенья 9 января 1905 года. Его люди с деревьев Александровского парка открыли стрельбу по солдатам, выведенным к Зимнему дворцу, чем спровоцировали ответный огонь солдат по безоружной толпе, повлекший многочисленные жертвы не только от огня, но и в результате паники, охватившей людей.

Ленина в это время в России не было, он наблюдал за событиями издалека, делая свои выводы. Парвус был арестован, судим и приговорен к ссылкам, но сумел сбежать с этапа. В 1908 году он появился в Салониках. Парвуса, авантюриста международного масштаба, как магнитом тянуло туда, где назревала или развивалась революционная ситуация. Салоники в то время были центром движения «младотурков», которые и совершили революцию 1908 года в Турции. Почти все руководители этой революции были масонами.

Коль скоро речь пойдет о параллелях в истории, следует попутно отметить: в подготовке Февральской революции в России роль провокаторов сыграла группа военных, также называвшая себя «младотурками», руководимая Гучковым, председателем комиссии Государственной Думы по обороне. В группу входили генералы Поливанов, Мышлаевский, Ромейко-Гурко и др.

Блестящий экономист и финансист, Парвус вскоре после приезда в Турцию стал советником правительства «младотурок» по финансовым и экономическим вопросам, что в конечном итоге и спасло стоявшую на пороге банкротства Оттоманскую империю от неминуемого экономического краха.

Деятельность Парвуса в этот период помогла ему завязать необходимые связи с крупнейшими банками, прикоснуться к тем тайным каналам, по которым циркулировали огромные денежные суммы. При этом Парвус в первую очередь думал о своих личных дивидендах. Он основывал акционерные общества и банки, различные предприятия и фирмы, через него проходили десятки и сотни миллионов лир и долларов, фунтов стерлингов и марок.

В это время Ленин и остававшиеся с ним немногочисленные сторонники вели безвестное эмигрантское существование. Средства эпизодически поступали из России то как часть награбленного в банках и почтовых конторах (так называемые экспроприации), то от матери Ленина, то от сердобольных швейцарских социалистов. Подобное жалкое прозябание отнюдь не настраивало на оптимистический лад, однако Парвус никогда не терял Ленина из виду — именно он, больше чем кто-либо, устраивал Парвуса для осуществления его планов в России. Выстрел гимназиста Гаврилы Принципа в Сараево дал Парвусу тот самый шанс, которого он так долго ждал. Парвус убедил воинственного, но недальновидного военного министра и главу кабинета министров Турции Энвера-пашу в необходимости вступления страны в войну на стороне Германии. Пустив в ход свои многочисленные связи с малоизвестными, но могущественными силами, Парвус обеспечивает Турцию стратегическим сырьем и оборудованием, зерном и боеприпасами.

Одновременно то же самое доставляется в Болгарию, которую Парвус также втравливает в войну против Антанты, а значит, и против России. Невероятно, но факт — Парвус соединил в военном союзе два абсолютно несоединимых государства, веками жестоко враждовавших друг с другом. Создав таким образом угрозу России с юга, Парвус решил, что настала очередь задействовать Ленина. Кстати, Парвус отнюдь не был только финансистом. Именно он, а не Троцкий, сформировал идею перманентной (непрерывной) революции, которая, разрастаясь, становится глобальной, другими словами, мировой.

Для достижения этой цели Парвус предлагал методы, отличные от методов Троцкого, но суть от этого не менялась. Ленин и сам интуитивно ощущал необходимость возвращения в Россию. Созданная им группа (секта, клан — по В.Менжинскому) профессиональных революционеров должна была найти себе должное применение, иначе Ленин вполне мог оказаться лишь зарубежным свидетелем революции, а не ее вождем. Такой вариант его никак не устраивал.

Ленин обращается к еще одному своему ближайшему соратнику — Ганецкому, о котором будет сказано ниже, с требованием найти выход из швейцарской западни. Ганецкий и сам был заинтересован в переброске Ленина в Россию, но ничего конкретного предложить не мог.

В это время Ленин писал Инессе Арманд: «В Россию, должно быть, не попадем: Англия не пустит. Через Германию не выходит». Выход нашел Парвус, тесно связанный не только с промышленными и финансовыми кругами Германии, но и с ее генеральным штабом и высшими правительственными кругами. Причем Парвус шел даже дальше германской военщины — — его не устраивал сепаратный мир Германии с Россией, ему требовалось ее полное поражение.

Тем более, что и сам Ленин публично заявил в статье «Где власть и где контрреволюция?», опубликованной 19 июля 1917 года в газете «Листок «Правды», о том, что он «сепаратный мир с Германией самым решительным и бесповоротным образом всегда и безусловно отвергал». Другими словами, и ему требовалось поражение России в войне, дальнейший перевод этой войны в русло войны гражданской, а ее — в конечную победу революции.

Много позже «военный мозг нации», известный государственный и политический деятель Германии Людендорф, в своих мемуарах отметил: «Помогая Ленину поехать в Россию, наше правительство принимало на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправдано. Россию было нужно повалить».

И это было совершенно очевидно: революция в России давала Германии, пожалуй, уникальный в истории шанс — выиграть войну, которую она, по сути, проиграла.

Историк С.П.Мель­гу­нов, которого большевики в 1920 году приговорили к смерти, а после отмены приговора выслали за границу, в книге «Золотой немецкий ключ большевиков», одной из своих многочисленных книг о русской революции, писал: «В кармане Парвуса, связанного и с социалистическим миром, и с министерством иностранных дел, и с представителями Генерального штаба, надо искать тот самый «золотой немецкий ключ», которым открывается тайна необычайно быстрого успеха ленинской пропаганды». Тот же вывод содержит и документальное исследование историков Земана и Шарлоу «Купец революции», посвященное этой теме.

Многие, но, возможно, далеко не все темные уголки этой беспрецедентной закулисной сделки против собственной страны приоткрылись после ухода коммунистов с политической сцены, однако многое еще предстоит узнать будущим исследователям. Ведь общеизвестна любовь Ленина к секретам и умение хранить их. Он всегда оставался мастером тайных операций, подпольных связей, конспиративных встреч и прочей атрибутики, присущей тайным орденам, сектам, кланам и т.д. Излюбленные определения Ленина — «негласно» и «архиконспиративно», «тайно» и «совершенно секретно». В общем-то это закономерно, поскольку партия большевиков создавалась в условиях подполья. Она находилась на нелегальном положении, и власть ею была получена в результате заговора против собственной страны.

Характерно другое — даже окончательно укрепив свое положение, достигнув неограниченной власти, ВКП(б), а затем КПСС еще больше усилили завесу секретности, и деятельность партии никогда не была открытой до конца. Видимо потому, что ее вожди всегда говорили одно, а делали другое. Парвус нашел возможность переправить Ленина и его окружение в Россию. Этому предшествовала большая подготовительная работа, проведенная Парвусом как с представителями немецкой стороны, так и с Лениным. Следовало окончательно определить позиции, расставив все точки над i. Нужно заметить, что Парвус неоднократно излагал Ленину свою точку зрения на войну, ее исход и результаты. Так, в брошюре «В борьбе за правду» о встрече с Лениным еще в мае 1915 года Парвус писал: «Я изложил Ленину свои взгляды на социально-революционные последствия войны и в то же время обратил его внимание на то, что, пока война продолжается, никакой революции в Германии не будет; революция возможна только в России, которая вспыхнет в результате победы немцев».

В то время Ленин не дал Парвусу окончательного ответа, однако последующие события привели и его к такому же выводу. Как пишут уже упоминавшиеся здесь Земан и Шарлоу в книге «Купец революции», перед встречей с Лениным Парвус в январе 1915 года имел беседу с германским послом в Константинополе фон Вангейхаймом, которому он, в частности, заявил: «Интересы германского правительства вполне совпадают с интересами русских революционеров. Русские социал-демократы могут достигнуть своей цели только в результате полного уничтожения царизма. С другой стороны, Германия не сможет выйти победительницей из этой войны, если до этого не вызовет революцию в России. Но и после нее Россия будет представлять большую опасность для Германии, если она не будет расчленена на ряд самостоятельных государств...»

В своем намерении «повалить» Россию Парвус опять шел дальше немцев — следовало еще и развалить Российскую империю, ослабить ее окончательно и в конечном итоге подчинить колониальному господству немцев те ее территории, которые они захотят взять под свой контроль. Ленину именно об этом своем намерении Парвус, естественно, сообщать не счел возможным, в силу чего Ленин в окончательном варианте решил воспользоваться тем пунктом плана, в котором совпадали и его интересы, и интересы Германии, — поражением России в войне.

Фактически (на этом сходятся многие историки) вопрос о финансировании немцами революции в России был решен уже в июле 1915 года. Решение о разрешении проезда Ленину и его группе через Германию было принято очень быстро. Иначе и не могло быть — в обсуждении этого вопроса принимал личное участие сам кайзер Вильгельм II.

Посланник Германии в Копенгагене граф Брокдорф-Ранцау писал по этому поводу в министерство иностранных дел, советуя отдавать «...предпочтение крайним элементам... [сегодня сказали бы — экстремистам. — В.К.]. Можно считать, что через какие-нибудь три месяца в России произойдет значительный развал и в результате нашего военного вмешательства будет обеспечено крушение русской мощи».

Если следовать логике исторических параллелей, можно вполне предположить: именно этот договор Ленина с немцами, нигде не зафиксированный, даже не подтвержденный письменно и, естественно, негласный, но тем не менее существовавший, и подтолкнул Сталина в сентябре 1939 года заключить с Гитлером печально знаменитый Пакт о ненападении между Советским Союзом и Германией. Во всяком случае, автор книги о Сталине «Триумф и трагедия» Д.Вол-когонов считает, что эта версия имеет право на существование, хотя и с некоторыми оговорками.

Перед отъездом и во время пути Ленин, по обыкновению, конспирируется, путает, заметает следы, говорит и пишет заведомую неправду — ему не нужна огласка, дающая в руки его политических противников очень существенные аргументы для борьбы с ним. 27 марта 1917 года поезд, в котором находились Ленин, Крупская, Арманд, Зиновьев, Радек и другие, всего 32 человека, отошел от вокзала в Цюрихе. В вагоне им обеспечивались необходимое обслуживание и дипломатическая неприкосновенность — немцы свято соблюдали свою часть договора. 30 марта шведский пароход доставляет заговорщиков в Троллеборг.

Далее была встреча в Стокгольме, во время которой Ленин, возможно впервые, ощутил себя вождем русской революции. Еще не доехав до русско-шведской границы, он дает в Петроград телеграмму с требованием сообщить о его возвращении в газете «Правда».

Дальнейшие события общеизвестны, остается добавить: Парвус никогда не занимал в Советской России никаких официальных постов, в целях все той же конспирации Ленин даже отказался встречаться с ним в Стокгольме по пути на родину.

В ноябре 1917 года Парвус намеревался возвратиться в Россию и, встретившись в том же Стокгольме с Радеком, попросил его переговорить по этому поводу с Лениным. Однако окончательно почувствовавший себя полновластным вождем Ленин решил, что ему ни к чему афишировать знакомство со скомпрометированным связями с немцами Парвусом. Через Радека Парвус получил ответ Ленина, отличавшийся большевистской прямотой: «Дело революции не должно быть запятнано грязными руками». Вероятно, Парвус имел право считать, что едва ли руки Ленина более чисты, чем его собственные, разница заключается лишь в одном — сделавший свое дело мавр должен уйти, и этим мавром оказался Парвус.

Известно, что он собирался написать мемуары, но образ жизни, который он вел два последних десятилетия: образ жизни человека, обладавшего огромными деньгами и не слишком обремененного моралью, не позволил ему этого сделать. Парвус скончался в 1924 году, через десять месяцев после смерти Ленина.

Оставшийся в России сын Парвуса Е.А.Гнедин написал книгу «Катастрофа и второе рождение», в которой в основном описываются его безуспешные попытки получить наследство отца. Это было как раз то время, когда Сталин, унаследовав от Ленина пустую государственную казну, предпринимал меры для возращения в страну денег с заграничных счетов, переведенных в зарубежные банки верными ленинцами. Однако добившись в решении этого вопроса несомненных и крупных успехов, Сталин денег Парвуса ни разыскать, ни вернуть так и не сумел, даже обладая неограниченными возможностями.

В окружении Парвуса имелись люди, которым он доверял, и, скорее всего, именно они и постарались упрятать капиталы доверителя в совершенно недоступные места. А Гнедин, официально и гласно осудивший политическую позицию отца, в 1939 году был арестован и провел в лагерях шестнадцать лет.

* * *

Еще один ближайший сподвижник Ленина со времен его эмиграции Я.С.Ганецкий (он же Фюрстенберг, Келер, Борель, Гендричек, Николай). Его роль не была столь значительной, как роль Парвуса. К тому же ни тот ни другой, безусловно, не имели возможностей и влияния Ленина, возвратившегося с их помощью в Россию. Однако без них, без внешне незаметной, но огромной работы, которую они проводили, вполне возможно не было бы и Ленина. Если Парвус обеспечивал денежные поступления, не обращая внимания на методы и не обременяя совесть их законностью либо соответствием моральным нормам, то Ганецкий был теневым казначеем Ленина, выполнявшим все финансовые операции и умевшим сохранять их в секрете. В 1915 году, когда Парвус основал в Копенгагене научно-исследовательский институт причин и последствий войны, Ленин направил туда Ганецкого для связи с Парвусом. Кроме Ганецкого с институтом сотрудничали и такие видные большевики, как Урицкий, Чудновский и некоторые другие.

Много позже, в журнале «Новая Россия», который он издавал в Париже, А.Ф.Керенский в статье «Парвус—Ленин—Ганецкий» писал: «Временное правительство точно установило, что денежные дела Ганецкого с Парвусом имели свое продолжение в Петербурге, в Сибирском банке, где на счету на имя родственницы Ганецкого, некоей Суменсон, а также небезызвестного Козловского хранились очень большие денежные суммы, которые через Ниа-банк в Стокгольме переправлялись из Берлина при посредничестве все того же Ганецкого...»

Керенский имел все основания для подобных утверждений, ведь самое первое расследование связей большевиков с немцами вело возглавляемое именно им Временное правительство. В 1916 году в Берлине министерством иностранных дел и генштабом создается специальный орган «Стокгольм» под руководством некоего Траутмана, связь с которым через Парвуса поддерживают Ганецкий и Радек.

Следует отметить — все связи были отлично законспирированы, некоторые из способов передачи денег не были даже лишены остроумия. Вот как описывает эту ситуацию довольно осведомленный советник австро-венгерского посольства в Стокгольме Гребинг: «Парвус и Ганецкий могли и действительно вели, с помощью Германии, экспортную торговлю через Скандинавию с Россией. Этот экспорт германских товаров в Россию шел регулярно и в значительных количествах через фирму Парвуса—Ганецкого следующим образом: Парвус получал из Германии некоторые товары, как-то: хирургические инструменты, медикаменты и химические продукты, даже противозачаточные средства, одежду, в которых Россия нуждалась, а потом Ганецкий, как русский агент, отправлял их в Россию. Но за эти проданные товары они Германии ничего не платили. Все вырученные ими деньги с первого же дня революции в России были использованы, главным образом, для финансирования ленинской пропаганды в России». Подобный коммерческо-финансовый трюк мог изобрести только Парвус, изворотливый и умеющий мыслить неординарно. Россия, воюющая с Германией, покупает у нее товары, а на вырученные деньги ведется в России же агитация за ее поражение в войне. Кроме этого, большевики старались дистанцироваться от Парвуса, иногда печатно обзывая его ревизионистом и ренегатом. Ганецкий был менее заметен. Сохранилось большое количество документов, подтверждающих прямое участие Ганецкого, Суменсон, Козловского в функционировании цепочки, по которой немецкие товары поступали в Петроград, а оттуда в другие города. Суменсон и Козловский получали и реализовывали грузы, Суменсон вносила деньги в Русско-Азиатский банк, откуда Козловский по мере надобности забирал их для большевиков. Исследовавший темные каналы связей большевиков с немцами С.П.Мель­гунов установил, что Е.Суменсон имела крупный счет и в Сибирском банке. Он отмечал: «Финансовая экспертиза в дальнейшем выявила, что этот счет составлял около 1 миллиона рублей, с которого накануне революции было снято около 800 тысяч рублей.

Козловский по утрам обходил банки и в иных получал деньги, а в других открывал новые текущие счета...»

Арестованная 8 июля 1917 года контрразведкой Временного правительства Суменсон подтвердила подлинность этих фактов, так как понимала, что отрицать их было просто бессмысленно. Следователи контрразведки установили, что общая сумма денег, прошедших через счета Суменсон, составляла 2 030 044 рубля — сумма по тем временам огромная.

Однако следователям, кроме этого факта, ничего более доказать не удалось — профессиональные революционеры умели хранить партийные тайны и заметать следы. Да и Ленин никогда не принимал прямого участия во всех этих операциях, хотя и был о них прекрасно осведомлен. А большинство документов, свидетельствующих о связях большевиков с немцами, уничтожались, как только надобность в них исчерпывалась. Поэтому Ленин высоко ценил Ганецкого, оберегая его от нападок партийных коллег.

Вечером 18 апреля 1918 года на пограничной станции Орша поезд германского посольства во главе с графом Мирбахом, следовавший в Москву, разминулся с поездом, везущим в Берлин сотрудников полпредства рабоче-крестьянского правительства, которое возглавлял А.А.Иоффе. Личность этого человека, пользовавшегося доверием Ленина, заслуживает внимания уже потому, что он прекрасно знал Парвуса, был в курсе многих его дел и уж конечно был информирован о закулисных играх с немцами. Однако его роль в этих сложных делах существенной назвать нельзя, поэтому остается только добавить — именно Иоффе фактически руководил работой советской делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске.

В июне 1918 года Ленин направил Иоффе письмо в Берлин, в котором, в частности, упомянул: «...Красин и Ганецкий, как деловые люди, Вам помогут и все дело наладится». Речь шла о том, что связи с немцами не были прерваны — у высоких, договорившихся намного раньше, сторон все еще оставались нерешенными некоторые взаимовыгодные вопросы.

Вообще следует отметить, что при расследовании дела схваченной контрразведкой Суменсон и всех обстоятельств связей большевиков с немцами, власти не проявляли рвения. Положение было тяжелым, реальной виделась возможность новой корниловщины, и Керенский в чем-то рассчитывал на помощь большевиков в борьбе с ней. Конечно, все это было из области мечтаний — большевики имели другие цели, которые никак не предусматривали помощь Временному правительству. Но «блажен, кто верует». Гораздо позднее, трезво оценив ситуацию по прошествии многих лет, Керенский напишет:

«...несомненно, все дальнейшие события лета 1911 года, вообще вся история России пошла бы иным путем, если бы Терещенко [следователь. — В. К.]удалось до конца довести труднейшую работу изобличения Ленина и если бы в судебном порядке документально было доказано это чудовищное преступление, в несомненное наличие которого никто не хотел верить именно благодаря его совершенно, казалось бы, психологической невероятности». Однако история сослагательного наклонения не имеет, случилось то, что случилось, а Александру Федоровичу Керенскому оставалось в парижском далеке здраво оценивать свои российские ошибки и заблуждения, которые в конечном итоге привели к небывалой активизации агитационной работы большевиков — им было чем оплачивать издание, например, сорока одной газеты тиражом более 320 тысяч экземпляров, из которых 27 газет издавались на русском языке, а остальные — на языках других народов, населяющих Российскую империю.

Достаточно сказать, что после Февральской революции только одна «Правда» имела тираж в 90 тысяч экземпляров, а ЦК большевиков за 260 тысяч рублей купил собственную типографию. Вот это и было результатом деятельности Ганецкого и его агентов в России. Конечно, Ленин открещивался от все усиливающейся шумихи о его связях с Берлином, прибегая при этом к откровенному вранью, фальсификации и передергиванию фактов. Одним из основных доказательств, приводимых Лениным, было утверждение, что Ганецкий и Козловский даже не большевики, а члены польской социал-демократической партии, никаких денег большевики от них не получали, и все сообщения об этом — «ложь, самая сплошная, самая грубая».

В.Кривобоков.
ОЧЕРКИ СКАЗОЧНЫХ БЫЛЕЙ

 (Закінчення буде)

вгору

© «ПЕРСОНАЛ ПЛЮС». Усі права застережено.

Передрук матеріалів тільки за згодою редакції.
При розміщенні матеріалів в Інтернет обов’язкове посилання на сайт видання. Погляди авторів можуть незбігатися з позицією редакції

З усіх питань звертайтеся, будь ласка, gazetapplus@gmail.com